«Бывает, что прямо с размаху об лёд»: Лазарев — о пяти квадах, акробатике Малинина и жизни, которая не проходит мимо

Когда падаешь с ровного докрученного прыжка, можно продолжать спокойно его тренировать, пока не получится. А вот если пробуешь исполнять, понимая, что скорее разобьёшься, попытки лучше отставить. Об этом в интервью RT заявил Лев Лазарев, с большим отрывом выигравший турнир памяти Сергея Гринькова среди юниоров. При этом, по его словам, элементы ультра-си отнимают много сил, из-за чего может страдать хореография. Юный фигурист также рассказал, как справляется с изменением роста и плохим настроением, объяснил, почему не завидует Арсению Федотову, и поделился мыслями об акробатике Ильи Малинина.

— Ты считаешь себя взрослым спортсменом или ещё не очень?

— Наверное, пока не очень. Ну так я и катаюсь в юниорах. Не считаю себя маленьким, но мне кажется, в своём катании я ещё не дорос до уровня взрослого спортсмена.

— А мог бы сформулировать, чего не хватает, чтобы до этого уровня дорасти? Каких-то более мощных элементов, умения как-то по-другому слышать музыку, передавать движение…

— По элементам у меня как раз всё в порядке, но в хореографической части взрослые, конечно, катают свои программы более размашисто и раскрепощённо. Я только учусь этому.

— Если сравнивать тебя прошлогоднего и нынешнего, что изменилось?

— Много чего. Всё-таки прошёл ещё один год, как я тренирую четверные прыжки, я вырос на целых пять сантиметров, в голове, наверно, тоже что-то поменялось.

Нынешняя допинг-система не позволяет толком использовать ни мази, ни капли, а пищевые добавки надо тщательно проверять, поэтому лучше…

— Изменение роста сильно чувствуется на льду?

— Не сказал бы. Периодически, конечно, какие-то вещи не получаются, но думаю, что это связано не с тем, что я вырос.

— То, что ты стал выше и мощнее, влияет на исполнение квадов?

— Делает их более простым. Я начал чувствовать в прыжках амплитуду, пролётность.

— Судя по тому, что в твоей произвольной программе до сих пор нет риттбергера, он даётся сложнее?

— Каких-то проблемных квадов у меня нет. Бывает, конечно, что какой-то из прыжков вылетает и нужно время, чтобы снова его стабилизировать, но это временные трудности.

— Получается, пять четверных ты считаешь для себя оптимальным количеством?

— Пока я накатываю вариант программы и с четырьмя квадами, и с пятью. Но в произвольной пока нет тройного акселя, а из четверных — риттбергера. Но это не потому, что с этим прыжком у меня проблемы. Просто ввести в программу шестой четверной, неважно, какой именно, мы с тренером пока не можем — такой контент очень тяжело выкатать. В этом плане сложно было даже переходить от четырёх квадов к пяти. Не знаю, как объяснить, но морально это воспринимается намного тяжелее. Физически тоже становится сложнее докатывать программу, потому что четверные прыжки — это совершенно другие затраты сил, нежели тройные. А ведь надо увязать всё это с постановкой, везде успеть в музыку, раскрыть какой-то образ, а не ездить от прыжка к прыжку просто так.

— Если бы произвольная программа была на 30 секунд длиннее, что ты постарался бы добавить — ещё один прыжок или какие-то хореографические вещи?

— Мне бы хотелось, чтобы было больше времени на хореографию. И сил в этом случае больше бы оставалось, и не надо было бы гнаться потом за музыкой.

— А вообще хореография помогает отдыхать по ходу катания?

— В произвольной программе в какой-то степени да, потому что разных хореографических штучек — связок, переходов — там меньше, чем в короткой, где четверных прыжков может быть максимум два.

— Ты постоянно так или иначе соперничаешь с Арсением Федотовым, говоря о котором часто подчёркивают, что этот фигурист — прирождённый шоумен. Как считаешь, способности так подавать себя на льду можно научиться?

— Думаю, все хотят этому научиться, и я не исключение. Но зависти по отношению к Арсению у меня точно нет. Все мы, если сравнивать, в чём-то лучше, в чём-то хуже. И развивать нужно, считаю, прежде всего свои сильные стороны.

— Остаётся ли у тебя в жизни время на что-то не связанное с фигурным катанием?

— Сейчас нет, потому что я учусь в выпускном классе и в этом году сдаю ЕГЭ.

— Нет ощущения, как любят говорить люди не из спорта, что жизнь проходит мимо?

— Точно нет. Я же не в вакууме тренируюсь. На катке есть друзья, мы в перерывах между тренировками прекрасно общаемся, обсуждаем самые разные темы, так что ничего мимо нас не проходит.

Иногда нужно заранее планировать худший вариант развития событий, а не заниматься шапкозакидательством. Такое мнение в интервью RT…

— Понимаю, что ты совсем молодой спортсмен, но хоть раз в жизни возникало желание всё бросить?

— Точно нет. Даже когда бывает тяжело и не всё получается, в голову лезут разные мысли. Но начинаю думать: ок, брошу я тренироваться, но потом ведь всё равно передумаю и придётся восстанавливать то, что было упущено, на восстановление наверняка уйдёт много времени… По-всякому получается, что проще перетерпеть сложный период. Потом-то всё равно становится легче.

— Что ты чувствуешь, когда крутишь в воздухе четыре оборота?

— Прыжок занимает очень мало времени, наверное, меньше одной секунды, а скорость крутки очень большая. Так что там ни о чём подумать не успеваешь — только понять, хорошо ли ты вытолкнулся или нет. То есть уже в отталкивании понимаешь, насколько удачным будет приземление.

— Быть фигуристом — это больно?

— Не сказал бы. Конечно, бывает, когда что-то болит, но приходится с этим справляться. В любом виде спорта, думаю, это так. Скорее бывает страшно перед определёнными прыжками. Если в технике случаются сбои и элемент не получается, падения могут быть очень жёсткими. Бывает, что падаешь, но терпимо, а бывает такое, что прямо с размаху об лёд. Конечно, на следующие попытки заходить после таких падений страшновато.

— В цирке есть закон: если упал при исполнении трюка, нужно обязательно сразу повторить его ещё раз.

— У нас немного по-другому. Если падаешь с ровного докрученного прыжка, это одно: можно продолжать спокойно его тренировать, пока он не получится. Но если пробуешь прыгать, понимая, что скорее разобьёшься, чем выедешь, попытки лучше отставить.

— Слышала, что аксель — самый проблемный в этом плане прыжок. Что с него можно и на голову приземлиться.

— Вот как раз когда я учил тройной аксель, падал с него очень сильно периодически. Сейчас такого уже нет — научился контролировать процесс.

— Заметила, что тренируешься ты в специальных шортах.

— Я надеваю их только в тех случаях, когда отрабатываю четверные прыжки.

— Какой из прокатов прошлого сезона ты особенно любишь вспоминать?

— Прямо совсем идеального у меня не было. Близкий к этому получился на юниорском кубке Первого канала. А вот в позапрошлом сезоне идеальный прокат у меня был в финале Гран-при. Я откатал там чисто и короткую, и произвольную и был полностью собой доволен.

— Мог бы представить себя в соревнованиях на роликовых коньках?

— Когда я был маленьким, какое-то время занимался и роликами и фигурным катанием. Но я уже не помню те ощущения. А сейчас на роликах не катаюсь.

— Бережёшь ноги?

— Нет, просто стало неинтересно. Из-за колёсиков там не заложишь глубокое ребро, например.

— Как много времени тебе требуется, чтобы набрать форму после отпуска?

— В этом году я довольно быстро восстановил все четверные. Правда, потом у меня стала немного побаливать нога и на какое-то время пришлось прекратить прыгать лутц и флип. Но буквально через недельку я снова вернул эти прыжки в программу — как раз к прокатам.

В нынешнем сезоне все российские одиночники будут хотеть выиграть у Петра Гуменника. Об этом в интервью RT заявила Татьяна Тарасова,…

— Много раз читала, что из всех сильнейших одиночников мира ты особо выделяешь Илью Малинина. Как считаешь, имеет смысл нагружать программы таким количествам всевозможных акробатических штучек, как это делает Илья?

— Однозначно имеет, и не только потому, что оценка за компоненты в этом случае получается больше. Всякие дополнительные элементы украшают программу, она начинает смотреться гораздо эффектнее. В конце концов, такое любят зрители.

— Есть что-то такое в арсенале Ильи, что ты хотел бы повторить?

— Такие мысли бывают, но пробовать я пока не рисковал.

— Что бы ты мог рассказать о себе, вообще не упоминая фигурное катание?

— Это сложно. Наверное, я бы точно ответил, что люблю учиться. Не скажу, что в школу я ходил совсем уж часто, но, когда мог это делать, мне очень нравилось.

— Когда на кубке Первого канала ты впервые прыгнул пять четверных, было ощущение «Я крутой!»?

— Сам я так не сказал бы. Ну да, пять четверных. Ну и что?