«Искать будем до последнего» Как семьи погибших бойцов СВО хоронят чужих и ищут своих

Семье погибшего бойца СВО вместо останков сына прислали тело взрослого мужчины

Фото: Константин Михальчевский / РИА Новости

«А вдруг похоронили не своего?» — вопрос, тревожащий многих, кто потерял на специальной военной операции (СВО) сыновей, мужей и братьев. На форумах и в чатах, где общаются родственники погибших и пропавших без вести, регулярно обсуждают вскрытие цинковых гробов и сжимающее сердце предчувствие, что внутри — чужой человек. Иногда эти опасения оказываются реальностью. О том, почему случаются такие ошибки, может ли ДНК-тест показать некорректный результат и бывают ли ситуации, когда сделать генетический анализ невозможно, — в материале «Ленты.ру».

Оглавление

Искали среди живых и мертвых

«Мамуль, я на СВО», — прозвучал голос сына Виктории Лемешевой в трубке. 19-летний Артем был романтиком и патриотом — он до последнего скрывал, что собирается подписать контракт, и позвонил уже с фронта, вспоминает его мать. «Знал, что я буду против. По крайней мере против такой стремительной, сумбурной отправки, без подготовки, — рассказывает Виктория. — Знакома с ситуацией на фронте не понаслышке, так как занималась гуманитарными миссиями для СВО, собирала гуманитарные грузы».

Около двух недель, пока Артем был на полигоне, связь сохранялась. Виктория искала сына и пыталась выйти на его командира, но из документов, которые подписал юноша, было непонятно, к какой воинской части он относится. «Очень хотела приехать с гуманитарной помощью, чтобы хотя бы нормально экипировать сына», — говорит Виктория.

Последний раз Артем выходил на связь 23 июня 2024 года. Он сообщил, что его подразделение перебрасывают на выполнение боевой задачи

Первое время семья не беспокоилась. Виктория, основываясь на прежнем опыте общения с бойцами, знала, что при отправке на передовую они могут быть без связи до двух месяцев. Но никакой информации о сыне так и не появилось, и родные начали поиски.

В воинской части, указанной в контракте Артема, уверяли, что он не числится среди погибших и пропавших без вести. На его карту продолжало приходить довольствие, что давало семье надежду. «Мы думали, плохие новости приходят быстро, — говорит Виктория. — И если бы он был ранен или погиб — нам бы сообщили».

В сентябре отец Артема нашел его настоящую часть и узнал, что еще в начале августа сыну присвоен статус «без вести пропавший». После этого, как признается Виктория, у нее почти не осталось иллюзий: «Этот статус, с учетом рода войск и потерь, почти всегда означает гибель».

«Искать будем до последнего» Как семьи погибших бойцов СВО хоронят чужих и ищут своих

Семья Артема писала обращения в Минобороны и военную прокуратуру в надежде получить хоть какие-то сведения о судьбе сына, но в ответ получала лишь отписки. Через волонтерские каналы близким Артема удалось найти командира, который неофициально сообщил, что он участвовал в бою под Часовым Яром, где погиб целый батальон.

Почти год Виктория ждала, когда эту территорию возьмут под контроль российские войска. Это произошло в июле 2025 года. В сентябре родным погибшего позвонили из ростовского морга и сообщили, что ДНК одного из тел совпадает с образцами родителей Артема и его самого.

Останки военного привезли в Москву. Виктория признается, что тогда у нее не возникло мысли об ошибке: «Не думала, что в таком вопросе можно что-то перепутать». Но отец Артема настоял на независимой экспертизе доставленных останков.

Мы так долго искали сына и среди мертвых, и среди живых, что подумали подождать еще две-три недели, пока делается анализ. Чтобы уж точно быть уверенными, что это наш Артем

Виктория ЛемешеваИмеет ли семья право вскрыть цинковый гроб и сделать свою ДНК-экспертизу?

При получении тела родные погибшего военного часто сталкиваются с давлением: сопровождающие убеждают не вскрывать цинковый гроб и отказаться от экспертизы, ссылаясь на завершенное опознание. Могут ли семьи военных требовать вскрыть цинковый гроб, кто оплачивает ДНК-экспертизу и что делать, если останки окажутся чужими, «Ленте.ру» рассказал юрист, советник адвокатского бюро «Слово и дело» Денис Хмелевской.

Денис Хмелевской: После уведомления о гибели военного его семья имеет право на опознание. Если это невозможно, должна быть официально запрошена биологическая проба (например, у родителей) для проведения судебно-медицинской экспертизы ДНК. Если ни того, ни другого не было — это основание не забирать тело, а требовать проведения полноценной экспертизы за счет государства.

Пока останки официально находятся в ведении воинской части, все расходы по их перевозке и хранению обязано нести Минобороны. Это прямо прописано в приказе № 685 министра обороны России от 7 ноября 2024 года. Подписание документов о «добровольном принятии обязательств по погребению» до завершения идентификации фактически снимает эту ответственность с оборонного ведомства. Все последующие затраты, включая возможное перезахоронение, лягут на семью. Если позднее выяснится, что останки не принадлежат вашему родственнику, взыскать понесенные убытки с воинской части будет крайне сложно.

При возникновении сомнений в правильности или достоверности проведенной экспертизы родственники вправе оспаривать ее выводы в установленном законом порядке, в рамках уголовного дела или прокурорской проверки. Однако если они настаивают на получении тела для самостоятельной организации похорон (что является их правом), то после передачи они берут на себя все связанные с этим расходы: перевозку, хранение в морге свыше бесплатного срока (обычно это семь суток) и захоронение.

Теперь представим худший сценарий: родственники получили тело, провели экспертизу, и она показала, что это чужой человек. В этой ситуации семья оказывается в правовой ловушке. Формально у них на руках чужие останки, за которые они теперь отвечают. Процедура официального возврата тела государству в таких случаях четко не прописана. Все зависит от человеческого фактора и доброй воли конкретных должностных лиц, с которыми родственникам, находящимся в состоянии глубокого стресса, придется вести тяжелые переговоры.

Безусловно, все документально подтвержденные расходы и моральный вред можно попытаться взыскать с воинской части в суде. Но нужно понимать, что это долгий и крайне тяжелый с эмоциональной точки зрения процесс. Поэтому, принимая решение о самостоятельной экспертизе, важно заранее взвесить все риски.

Лемешевым не чинили препятствий, лабораторию для проведения экспертизы порекомендовали в военкомате. Однако анализ показал нулевое совпадение с ДНК отца и матери Артема. Останки, которые им предлагали захоронить, были мумифицированы, но целы, поэтому несовпадение с ДНК родственников из-за смешивания частей тел других бойцов исключалось.

Отец Артема написал заявления в Следственный комитет и воинскую часть, а затем поехал в Ростов-на-Дону, в главный центр, куда поступают тела всех погибших на СВО военных. Через «направленца» — военного, курирующего выдачу тел погибших родным — выяснилось, что на фамилию Лемешев числятся останки двоих военных. ДНК тела, хранящегося в Ростове, на момент написания заметки исследуют.

Тем не менее уже ясно, что отправленные родным Артема в Москву останки, скорее всего, ему не принадлежат. Присутствовавший на опознании следователь заметил, что это тело взрослого мужчины, а не 20-летнего юноши

Теперь родители Артема хотят найти близких военного, чье тело они получили вместо останков сына. Они уже составили ДНК-профиль неизвестного бойца, выполнив самую дорогую часть работы. Даже если найти родственников этого военного не удастся, семья Артема готова похоронить его с почестями. «Даже не могу представить, сколько семей, как мы, могли похоронить не своих ребят», — с горечью говорит Виктория.

Может ли семья военного настаивать на эксгумации, если похоронили чужого человека?

Денис Хмелевской: Согласно законодательству, проведение эксгумации возможно лишь в определенных ситуациях. Одних только сомнений для проведения эксгумации недостаточно. Должно быть возбуждено уголовное дело, в рамках которого следователь имеет право принять решение об эксгумации (статья 178 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Второе основание для эксгумации — решение суда по конкретному делу.

Если у родных и близких будут достаточные основания для возбуждения гражданского дела (информация о том, что военнослужащий не погиб), то для установления обстоятельств по делу суд может назначить экспертизу останков, ставших основанием для регистрации актов гражданского состояния о смерти гражданина.

Чужая ошибка

История Артема Лемешева — не единичный случай. В разных регионах России семьи сталкиваются с мучительной неопределенностью, получая для захоронения останки, в принадлежности которых возникают сомнения.

В якутском Нерюнгри вдова погибшего участника СВО Михаила, готовясь к похоронам, обнаружила в цинковом гробу незнакомого мужчину — старше и с татуировками, которых у ее супруга не было. Несмотря на то, что морг в Ростове-на-Дону, откуда тело было отправлено, признал ошибку, женщине вскоре позвонили с требованием все же захоронить чужие останки. Она отказалась. Чужое тело осталось невостребованным, а останки погибшего на СВО Михаила жене так и не доставили.

В Челябинской области семья Игоря Косимова, получив извещение о его гибели после того, как он месяц не выходил на связь, столкнулись с еще одним ударом в день похорон. Утром перед прощанием выяснилось, что доставленные останки принадлежат другому человеку. На вскрытии цинкового гроба настояла племянница военного, которая заметила ошибку в фамилии и инициалах. На осмотре тела в морге ее опасения подтвердились: боец, чьи останки прислали семье Косимова, не был похож на него даже по телосложению.

Как доказать, что останки — чужие?

Денис Хмелевской: У семьи есть право провести независимую ДНК-экспертизу, но это болезненная ситуация.

Закон требует, чтобы опознание проводили супруга или родственники. Если этого не было сделано, нужно сразу настаивать на этой процедуре. Если же опознание невозможно (например, из-за состояния тела), родные имеют полное право требовать официальной судебно-медицинской экспертизы, включая ДНК-анализ. Результаты должны быть предоставлены семье. Если экспертизу не провели или провели без образцов родственников — это повод обратиться в прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело.

Если же в проведенной экспертизе найдутся нарушения — например, не использовали ДНК родных, — ее результаты можно оспорить в суде. В рамках такого разбирательства можно также ставить вопрос об эксгумации.

Но есть и другой путь: семья может взять организацию похорон полностью на себя. В этом случае тело обязаны выдать в течение двух суток, и родственники могут провести любые экспертизы за свой счет. Однако в этой ситуации они же берут на себя все расходы и хлопоты по хранению, перевозке и захоронению. И если потом выяснится, что тело оказалось чужим, все эти затраты, а также компенсацию морального вреда, можно будет взыскать через суд с Минобороны. Но нужно трезво оценивать, готовы ли вы к такому сложному и эмоционально тяжелому процессу.

Проводить официальную судебно-медицинскую экспертизу может только организация, имеющая специальную лицензию на этот вид деятельности. Это регламентировано приказом Минздрава. Если по каким-то причинам — например, из-за отсутствия нужного специалиста или оборудования, — одна такая лаборатория не может выполнить исследование, его поручают другой, у которой есть такая возможность. Таким образом, выбор для семьи, по сути, ограничен кругом аккредитованных учреждений.

Если ошибка идентификации будет доказана независимой экспертизой, семья может взыскивать компенсацию морального вреда с подразделений, допустивших нарушение процедуры установления личности погибшего или перепутавших тела, направляемые для захоронения.

Похоронившая мужа Юлия из Арамиля Свердловской области позже выяснила, что, вероятно, в могиле лежат не все его останки. Ее смутило, что вместе с военным билетом и жетоном мужа ей передали иконы, которых у него не было. Независимая экспертиза, которую Юлия заказала сама, показала, что генетический материал соответствует двум частям тела, а в гробу была только одна. Теперь вдова добивается возврата недостающего через суд.

Мне привезли только верхнюю часть. То есть еще одна часть моего мужа где-то мотается по России? Либо у кого-то захоронена?

Юлия

На форумах, где поддерживают друг друга родственники погибших, подобные истории — из самых частых. Многие рассказывают, что сталкиваются с сопротивлением при попытке провести собственное опознание или экспертизу. Их нередко отговаривают от вскрытия цинковых гробов, ссылаясь на сложность процедуры.

«Нам сказали, что вскрывать нельзя, потому что у них нет учреждений для проведения ДНК-анализа», — делится одна из женщин. Другим прямо заявляют, что если родные военнослужащего будут настаивать на экспертизе, все расходы по погребению и дальнейшей транспортировке тела лягут на них.

Даже те, кто решается на дорогостоящий генетический анализ, часто получают заключение о невозможности его проведения из-за «недостатка материала», а уплаченные деньги не возвращают.

Идентификация возможна

Наиболее сложным материалом для анализа являются сильно обугленные кости и мумифицированные останки, объясняет кандидат биологических наук, генетик Илья Ефремов из Института общей генетики РАН. При этом такие образцы, как мягкие ткани или пятна крови, достаточно просты в работе. Однако, по его словам, невозможного в этой области нет — все решают технологии и компетенции специалистов.

Ефремов отмечает, что лаборатории, работающие с огромным потоком образцов, зачастую используют стандартизированные методы выделения ДНК. Если стандартный протокол не срабатывает, образец могут объявить непригодным.

Технически ничто не мешает подобрать другой способ, но для этого нужен творческий, нешаблонный подход, а на потоке его просто нет

Илья Ефремовгенетик

Эксперт подтверждает, что семьи могут обратиться для независимой экспертизы в другую лабораторию — частную или государственную. Фраза «материала недостаточно» или «ДНК деградировала», по его мнению, чаще всего указывает на недостаточную компетентность специалистов, на использование дешевых реагентов сомнительного качества. Ефремов также поясняет, что даже с обугленными костями можно работать, но это требует множества попыток — до 10-15 дублей, — что делает весь процесс невозможным в условиях поточной обработки.

Но если первая попытка оказалась неудачной, теоретически процедуру взятия пробы из другой части образца можно повторять многократно, отметил Ефремов. Ведь даже при исследовании фрагмента конечности для однократного выделения ДНК требуется всего около половины грамма мышечной ткани, при этом остальной биоматериал сохраняется.

Доктор биологических наук Анча Баранова также указывает, что современные методы позволяют выделять ДНК практически из любого биологического материала, включая старые и поврежденные образцы. По ее словам, в профессиональной среде под «относительно свежими» могут пониматься останки возрастом до ста лет, эти технологии существуют уже два десятилетия.

«Вопрос скорее в стоимости, — поясняет Баранова. — Выделение из образца, сохраненного в специальном растворе, может стоить в районе 500 рублей, тогда как работа с обугленными или минерализованными костями требует более дорогих методов». По ее мнению, технические сложности решаемы, и при возможности лучше предоставить в лабораторию несколько разных образцов, таких как ткань, фрагмент кости, зуб. Это значительно повышает шансы на успешную идентификацию останков.

«Будем искать до последнего»

Виктория Лемешева не знает, на каком этапе могла произойти ошибка, в результате которой им прислали для захоронения чужое тело. Она допускает, что иногда вопросы о пропавших без вести могут «закрывать» для отчетности.

«Либо нам прислали чужие останки в надежде, что проверяют единицы, и таким образом они просто «отработают» все наши жалобы», — предполагает женщина. В таком случае, по ее словам, страшно осознавать, что она может так и не найти своего сына, чтобы предать его земле, потому что останки Артема могли точно так же отправить другим людям, которые похоронили их без дополнительных экспертиз.

Другой вариант, который она рассматривает, — банальный человеческий фактор. Если тело Артема по ошибке отправили другой семье, Виктория намерена настаивать на эксгумации и возвращении останков сына.

Вместе с тем Виктория допускает, что останки Артема и вовсе не были найдены, а неопознанные тела случайным образом распределяют по спискам пропавших без вести, чтобы снижать статистику. Конечно, это пока лишь догадки, подчеркивает она.

Но мы своего искать будем до последнего, сколько сил хватит, времени жизни

Виктория Лемешева

На основе своего опыта она обращается ко всем семьям, оказавшимся в похожей ситуации: «Обязательно делайте независимую ДНК-экспертизу, если визуально опознать невозможно. Если отказывают — не бойтесь, пишите в Следственный комитет, в прокуратуру. Вам обязаны дать разрешение. Это ваш законный шанс на правду».

А еще Виктория вопреки всему не перестает надеяться: «Я бы жизнь отдала за чудо, чтоб позвонил незнакомый номер… А из трубки: «Муль, я живой, скоро увидимся». Каждый день я слышу эту фразу в своей голове любимым голосом. И слезы, бесконечные ночные слезы…»

На момент публикации материала семья Лемешевых получила официальный документ, подтверждающий совпадение ДНК с останками, хранящимися в морге Ростова-на-Дону. Тем не менее родственники намерены в обязательном порядке провести еще одну независимую генетическую экспертизу тела, когда оно будет доставлено в Москву.

Источник

Средний рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.