Тарас Григорьевич Шевченко
I
В своей поэме «Кавказ» (1845 г.) великий народный поэт Т. Г. Шевченко говорит о долговечных страданиях Прометея:
За горами горы, тучами покрыты,
Засеяны горем, кровию облиты.
Спокон века Прометея
Там орел карает,
Что ни день, долбит он рёбра,
Сердце разбивает.
Разбивает, да не выпьет
Крови животворной,
Вновь и вновь смеётся сердце
И живёт упорно.
Этот образ страдающего Прометея — великого друга человечества — напоминает и сам Шевченко. Непреклонный певец крестьянской революции, яростный обличитель царско-поиещичьего строя, пламенный патриот, сочетавший горячую любовь к родине с братскими чувствами к русскому и другим народам, боровшимся за свое освобождение, — он разделил ужасную судьбу лучших людей, живших в эпоху николаевской реакции.
Убитые с ведома царя на дуэли Пушкин и Лермонтов, замученный Полежаев, погибшие в Сибири и на Кавказе декабристы — таковы предшественники Шевченко. Не лучше была участь и его современников. Герцен вынужден был бежать за границу; Чаадаев был признан сумасшедшим; бежали за границу В. С. Печерин, М. А. Бакунин; делал попытку бежать за границу в 1842 году и Шевченко.
Белинского избавила от каземата смерть… В ссылку попали Салтыков-Щедрин, Достоевский и др. Сам Шевченко больше десяти лет провёл в ссылке в отдалённейшем по тому времени Оренбургском крае. Его терзали по приказу высочайшего деспота — «коронованного фельдфебеля» (выражение Шевченко), Николая I.
Первые двадцать четыре года своей жизни Шевченко был крепостным, десять лет — в ссылке, а три последних года жил под наблюдением полиции и жандармов. Однако нравственные и физические страдания не сломили этого неустрашимого поэта — борца за свободу.
Образ Прометея в понимании Шевченко имел общественно-политический смысл: это был образ свободы, которую царизм отнял у народа.
II
Тарас Шевченко начал свою деятельность в эпоху, которую можно назвать кануном «краха феодализма и абсолютизма».
Борьбе за политическую свободу, за права своей национальности, за родной язык и народную поэзию отдал свою жизнь Т. Г. Шевченко.
В своих стихах Шевченко не переставал громить царизм, его приспешников, провозглашая смерть царям.
В 1848 году в стихотворении «Цари» Шевченко смело предрекает смерть деспотам народным:
Пусть палачи царей карают,
Конец им, палачам людским!
Мученье с ними, кто не знает!
Мы дураки, что служим им.
Нельзя забывать, что это говорилось в мрачнейшую полосу николаевской реакции, когда, по меткому определению Герцена,
«наступило царство мглы, произвола, молчаливого замирания, гибели без вести, мучения с платком во рту… Шутить либерализмом было опасно, играть в заговоры не могло притти и в голову… За одно смело сказанное слово — годы ссылки, а иногда и каземат. Потому-то и важно, что слова эти говорились… Деятельность, скрытая снаружи, закипала, таясь внутри».
Восстание 14 декабря было разгромлено. Пять декабристов были повешены, а большинство сослано в Сибирь. Но влияние декабристов на лучших людей того времени, и особенно на деятелей литературы, не прекратилось.
И Пушкин, и Грибоедов, и Лермонтов, и Полежаев, и Герцен с Огарёвым, и Шевченко продолжали дело декабристов. Николай I — коронованный жандарм, напуганный вооруженным восстанием декабристов, пытался самыми жестокими мерами искоренить «последние остатки» декабристского вольномыслия.
В годы нарастания революционной волны, когда Россия была охвачена заревом крестьянских восстаний, призывы Шевченко к истреблению палачей народа возросли до могучих, потрясающих яростью и гневом проклятий по адресу мучителей народа — «мерзких царей» (стихотворение «Юродивый», 1857 г.).
Шевченко смотрел на окружавший его мир глазами крестьянина, ненавидевшего барство. Поэт хотел поднять крестьянство на революционное восстание и верил в непобедимую силу восставшего народа. В произведении «Кавказ» (1845 г.) Шевченко показал, что царская Россия была одинаковой тюрьмой для всех народов, входивших в нее. В стихах, полных сарказма по адресу царизма, Шевченко так изобразил эту «тюрьму народов»:
Наш край острогами богат!
От молдаванина до финна
На всех наречьях все молчат,
Ведь благоденствуют!
Любопытно, что Чернышевский в своей статье «Национальная бестактность» (1861 г.), чтобы дать понять тогдашнему читателю политический смысл своего иносказания (а он писал о галицийских русинах и их тяжёлом положении и хотел, чтобы читатель применял это к тогдашней царской России), употребил имена это место из «Кавказа» Шевченко для характеристики политической жизни России.
III
Царизм повсюду и всегда подавляет национальную культуру угнетённых народов. То же было и на Украине, но там это подавление воспринималось по-разному дворянством и народными массами. Представители дворянской культуры и литературы быстро «ассимилировались» с официальной правительственной идеологией и переходили «в лоно великороссийской литературы».
Не так поступил Шевченко. Вопреки гонениям и нападкам реакционной критики он упорно писал на языке своего родного народа и в своей поэзии выражал интересы и стремления украинского народа. Шевченко стал творцом и основоположником новой украинской революционно-демократической литературы, кровно связанной с революционно-демократической русской литературой, с литературой Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Некрасова, Михайлова, Щедрина.
Борьба против украинской демократической культуры, литературы и народного языка отразилась и на оценке поэзии Шевченко со стороны реакционной критики. Эта критика того времени доказывала, что украинский язык — «отмирающая речь хохлацкого простонародья». Не имея возможности отрицать художественные достоинства «Кобзаря», эта критика принялась обращать «в лоно официальной правительственной поэзии» народного поэта-демократа Шевченко.
В предисловии к задуманному в 1846 году второму изданию своего «Кобзаря» Шевченко решительно выступил в защиту народного языка.
Здесь он писал : «Покойный Основьяненко очень хорошо присматривался к народу, но не вслушивался в его язык, так как может быть не слыша его в колыбели матеря, а Артемовский хотя и слышал, но забыл, так как в паны постригся. Горе нам: безумие нас обуяло с этим мерзостным богопротивным панством».
В этом стремлении защищать национальную культуру и родной язык Шевченко был поддержан в шестидесятые годы революционным демократом Добролюбовым.
«…Само собою разумеется, — писал Добролюбов, — что никто не откажет малороссийскому, как всякому другому, народу в праве и способности говорить своим языком о предметах своих нужд, стремлений и воспоминаний; никто не откажется признать народную поэзию Малороссии».
Интерес Шевченко к народной поэзии и её воздействие на его творчество были постоянным и глубоко органическим процессом. Шевченко не скрывал этого источника своей поэзии и сообщал читателям, что кобзари, певцы народные, были его вдохновителями:
Кобзари нам рассказали
Про войны, пожары,
Про былое лихолетье,
Про лютые кары,
Что от ляхов мы терпели,
Как нас распинали.
Шевченко практически осуществлял свою заинтересованность в народной поэзии. В 1844 году он затевает издание «Живописной Украины», чтобы сохранить уцелевшие «бесчисленные предания старины, свидетельствующие о доблестных подвигах предков». В 1867 году в письме к М. М. Лазаревскому он просит: «Перешли мне «Народные думы», изданные Метлинским». Сборник своих стихотворений и поэм Шевченко назвал «Кобзарём». Это название он оставил и позднее.
Идеал красоты, как его понимал Шевченко, в полном смысле этого слова был идеалом народа:
Среди красот земного рая
Прекрасней нет в моих глазах,
Как мать румяно-молодая
С ребёнком малым на руках.
В поэме «Сон» Шевченко зло высмеивает аристократку-царицу, жену Николая I, воспетую за «неописанную красу» поэтом Жуковским.
Вот и сам здесь —
Высокий, сердитый
Выступает… И с царицей
Своей убогой:
Та царица, что опёнок —
Тонка, длиннонога,
И, бедняга, беспрестанно
Трясёт головою.
Так вот она та богиня!
Ох, беда с тобою!
А я, глупый, не видавши
Тебя, куклу, сразу
И поверил тупорылым
Твоим виршемазам.
Эстетический идеал Шевченко совпадает с тем идеалом народной красоты, о которой писал в своё время Чернышевский, сторонник такой же материалистической народной эстетики.
«Хорошая жизнь», «жизнь, как она должна быть», — писал Чернышевский, — у простого народа состоит в том, чтобы сытно есть, жить в хорошей избе … но вместе с этим у поселянина в понятии «жизнь» всегда заключается понятие о работе: жить без работы нельзя; да и скучно было бы. Следствием жизни в довольстве при большой работе, не доходящей, однако, до изнурения сил, у молодого поселянина или сельской девушки будет чрезвычайно свежий цвет лица и румянец во всю щеку — первое условие красоты по простонародным понятиям.
Работая много, поэтому будучи крепка сложением, сельская девушка при сытной пище будет довольно плотна, — это также необходимое условие красавицы сельской: светская «полувоздушная» красавица кажется поселянину решительно «невзрачною», даже производит на него неприятное впечатление, потому что он привык считать «худобу» следствием болезненности или «горькой доли». Но работа не даст разжиреть: если сельская девушка толста, это род болезненности, знак «рыхлого» сложения, и народ считает большую полноту недостатком.
У сельской красавицы ве может быть маленьких ручек и ножек, потому что она много работает, — об этих принадлежностях красоты и не упоминается в наших песнях.
Одним словом, в описаниях красавицы в народных песнях не найдётся ни одного признака красоты, который не был бы выражением цветущего здоровья и равновесия сил в организме, всегдашнего следствия жизни в довольстве при постоянной и нешуточной, но не чрезмерной работе».
В художественном изображении народных героев и борцов за правое народное дело Шевченко воплощал идеал здоровья, силы, беззаветной смелости, отваги и мужества в крепко связанных с казачьей массой таких героев, мак Иван Подкова, Гамалея, Трясило, Гонта, Железняк и знаменитый Ярёма.
Шевченко боролся за демократическую культуру, за поэзию и язык своего народа и выполнил эту задачу блистательно. По свидетельству Максима Горького, Шевченко «заслуживает высокой оценки именно как первый и воистину народный поэт, не искажавший субъективными добавлениями народных дум и чувств».
Отстаивание демократической культуры и народного языка делает Шевченко близким к пролетарской революции. Шевченко пропагандировал антифеодальные и антицаристские идеи и он выступал в этих вопросах как последовательный демократ, всей своей поэзией боровшийся против ига крепостничества, против ига царизма и национального угнетения.
IV
Как о коварном враге украинского, русского и всех славянских народов говорит Шевченко о немецких баронах («немота» — выражение Шевченко). «Немота» сумела пробраться к царскому трону, в ряды царских сатрапов и оттуда давила и экономически эксплуатировала народные массы.
Вопреки попыткам украинских буржуазных националистов превратить Шевченко в узколобого шовиниста, он в своей поэзии выступает как непоколебимый патриот Украины, соединявший свою любовь к родине с национальными симпатиями ко всем народам, борющимся за свою независимость.
Перед взором невольно оживают картины вторжения немцев в Чехию в XV веке, нарисованные Шевченко в его поэме «Иван Гус» (1845 г.):
… саранчёю
Путь и степь покрыли
Бароны, герцоги и дуки,
Псари, герольды, шинкари…О, чех! Да где ж твоя душа?
Смотри, что силы повалило, —
иль сарацина взять велят?
Или великого Аттилу?
В образах национальных чешских героев И. Гуса и Яна Жижки Шевченко воспел отвагу и мужество чешского народа, ведшего национально-освободительную борьбу в XV веке против немецкого засилья. Слова поэта, обращенные к чешскому народу, звучат из дали прошлого как пророческое предвидение:
Слава тебе, чех великий,
В будущем и ныне
Затопить не допустил ты
Немецкой пучине
Нашей правды!
Образы лютого панства, жадного к чужому, и коварной «немоты» не утратили своего значения в наше время. Время показало воочию те отвратительные, захватнические планы, какие питал фашизм по отношению к демократическим странам.
Шевченко запечатлел картины, поучительные для заносчивых панов, лакомых до чужого добра:
В славном городе Фастове
(Есть такие вести)
Шинкарей легло с панами
Не сто и не двести,
А тысячи. Все базары
Кровью заалели,
А трактиры и костелы,
Как свечи горели.
